Шея, как известно, пребывает между головой и туловищем. И пищевод, и дыхательные пути, и кровообращение – все проходит через нее. Отсюда несложно догадаться о ее символических значениях.

Туловище обычно ассоциируется с телесной, физической составляющей. Голова – разум, сознание. А шея, связывая между собой эти явления, берет на себя и всю соответствующую символику. В рисуночных тестах, когда испытуемый изображает живое существо, прорисовка шеи указывает именно на связанность между идеями и их материальным воплощением. Порой, голова и туловище вообще не связаны, выражая неосновательность мысли, ее оторванность от реальности.

Связь между головой и телом определяет все символические значения шеи. А ее толщина может менять у этих значений направления. Рассмотрим их по порядку.

Шея – это гибкость восприятия и разума. С этим соотносится гибкость самой шеи. Это, по крайней мере, логично: чем сильнее это свойство проявлено, тем больше маневренности у головы, и всей сенсорной батареи, которую она несет. Это же подтверждают целых семь позвонков, «спрятавшихся» в столь коротком промежутке. Наверное, многие не раз наблюдали весьма шустрых и общительных персонажей, отмечая особую вертлявость их шей.

Наоборот, тяжелая и неповоротливая шея свидетельствует о грубости и косности. Некоторые люди почти не пользуются ее динамическими возможностями, не имея соответствующих недугов. Они привыкли к безусловному доминированию своего разума, не нуждаясь ни в обратной связи, ни в доказательствах. Идея и материя, похоже, у них утратили взаимные отличия.

Впрочем, неповоротливости шеи можно добиться и иным путем – наедая ее. Толстая шея – первый признак закабанелости человека. Он так преуспел в своем телесном проявлении, что ему уже не надо подвергать себя таким мучениям, как мышление. Все в жизни надежно стоит на своих местах. А наеденность шеи – особый признак материального благополучия.

Впрочем, шея может быть и непропорционально тонкой. Тогда ее слабая подвижность выглядит как страх перед ее хрупкостью. Частые ее обладатели – астеничные персонажи, ушедшие в мир абстрактного разума и вытеснившие свою телесность. Иной раз, даже непонятно, то ли голова сидит на туловище, то ли туловище висит на голове.

Неподвижность шеи, кстати, приписывают волкам. Дескать, они не умеют крутить шеей, и поворачиваются только всем туловищем, словно высокопоставленные чиновники. Реально же гибкость волчьей шеи может вызвать только зависть. Просто, когда волку повстречался человек, эта гибкость уже неактуальна – пора действовать всем телом.

Длинная шея, словно повинуясь прямой ассоциации, видится препятствием к быстрому пониманию или быстрому реагированию. До жирафа, как известно, все доходит медленно. А у динозавров она, словно подчеркивая несуразность, служила мостом между гигантской тушей и «куриной» головой.

Племя Падаунг в Северном Таиланде удлиняет женщинам шеи с помощью колец. Одним кажется, что это связано с их представлениями об эстетике. Другие считают, что это такая защита от тигров, которые только и умеют, что перегрызать шеи.

Но шея как объект атаки свойственна не только хищникам. У людей, бывает, в шею гонят, или по шее дают. Вся агрессия такого рода предполагает ее тыльную часть. Это – ближе к загривку. За него обычно берут детенышей, перетаскивая их. Поэтому и всякое действие взашей – не смертельно; скорее, ставит на место.

Другое дело – передняя часть шеи. Здесь уже – берут за горло, и уязвимость шеи проявляется со всей силой.

Несмотря на свою хрупкость и уязвимость, шея выступает нередким символом транспортного средства. На ней могут сидеть, на нее можно взваливать. Учитывая, что шея тоньше, чем туловище и голова, она весьма удобна в плане подчинения и даже порабощения. Этот мощный символ проявляется не только в жестах собаки, проигравшей битву и подставившей шею. Слово «ошейник» открывает здесь целую тему.

Если шею использовать в «Физиономических моделях», то они из масок превратятся в нечто вроде охотничьих трофеев. Периодически шея все же используется у драконов и прочих чудовищ.