Все смыслы, в пространстве которых живет человек, так или иначе, можно свести к архетипам. Карл Юнг определил их как «универсальные изначальные врожденные психические структуры, составляющие содержание коллективного бессознательного. Они проявляются как образы фантазии или сновидений». Архетипы глубоко архаичны, поэтому проявляются в древних сказках и мифах. Будучи врожденными, они не знают этнических преград.

Архетипы количественно ограничены. Это автоматически ставит их в позицию некоей «азбуки смыслов», или их изначального компендиума. Смыслы, в которых живет человек, отнюдь не бесконечны. Можно сказать, что архетипы образуют нечто вроде замкнутого пространства, в которое человек «помещен» для проживания своей жизни.

Для Карла Юнга архетипы представляли собой некий аналог «внутренних органов» человеческой души. Если эту аналогию продлить, то здоровье души можно определить через нормальное проявление и функционирование архетипов. Интереснейшая и плодотворнейшая теория.

Как известно, архетипы могут описываться как абстракции. Но человек далеко не во всех культурах переживает абстракции в чистом виде. Это и не нужно, когда есть образы. Они ближе человеческой психике, чем дискретные описания. Образы включают богатейшие ресурсы метафоры, с их помощью любая абстракция становится понятной. Поэтому архетипы проявляются исключительно в образах.

Сколько смыслов, например, содержит в себе образ матери? А старика? А ребенка? И все они лишь немногим отличаются у папуасов Новой Гвинеи и обитателей Уолл Стрита.

Нас интересует один аспект юнговских архетипов. Дело в том, что все архетипические образы почти всегда антропоморфны. Они проявляются как некие существа: смерть, рыцарь, король, демон, спаситель и т.д.

Ничего удивительного: все древнейшие мифы тоже антропоморфны, мир создан из частей некоего человекоподобного существа. Человеку вообще свойственно класть в основу познания то, что ему ближе и доступнее всего: самого себя. Нет ничего удивительного в том, что человек все свое познание сводит к самому себе. Многие мудрецы вообще рекомендуют сократить путь познания, переключив его на самого себя.

Отметим особо важный момент. Если архетипические образы в основном антропоморфны, значит, каждый из них обладает своим лицом. Оно есть и у спасителя, и у смерти, и у мудреца. Но если архетипические образы лежат в основе человеческих смыслов, к которым все остальные сводятся, то какое место в этих образах занимает лицо? Получается, что оно как бы «возвышается» над архетипическими образами, будучи атрибутом каждого из них. Образ лица содержит семантику над-архетипического толка.



Семантика лица еще более глубинна и универсальна, чем архетипическая. Пожалуй, тут более уместно говорить о лице как образе стихии.

Античность и средневековье Запада указывают на 4 природных стихии: вода, огонь, земля и воздух. Как объективная реальность они все проявлены в тактильной сенсорике человека. Наша кожа имеет дело именно с этими стихиями и запросто их различает. Также ученые указывают на 4 агрегатные состояния вещества: твердое, жидкое, газообразное и плазменное. Тогда конкретные вещества выступают в роли образов, содержащих очень точную метафору.

Индийская философия, сводя реальность к иллюзии, сводит элементы к чакрам. В разных частях тела продуцируются разные стихии:

Муладхара связана с землей, Свадхистхана – с огнем, Манипура – с водой, Анахата – с воздухом, Вишудха – с пятым элементом, эфиром. Каждому образу соответствуют определенные анатомические органы, выражающие и стихию. Действительно, почки могут символизировать воду, а легкие – воздух.

Тогда получается, что лицо – это тоже один из символов стихий. Сознание можно определить как одну из стихий. Оно пребывает между 2 чакрами – вишуддхой и аджней. Вся сложность психологической жизни человека помещена именно в этом промежутке – от погруженности в социум (вишуддха) до глубокой интуиции (аджня).



Конечно, сознание для индусов не есть нечто застывшее на уровне головы. Меняя свои состояния, оно способно опускаться до приземленных, и даже хтонических уровней. А может подниматься до чакры Сахасрара, растворяясь в космосе и уходя в нирвану. Однако, самое «привычное» в западном смысле состояние сознание – «обыденное» - погружено в социум и зафиксировано на уровне лица. И место его действительно где-то между общительностью и интуитивностью, творчеством и интеллектом. Вишуддха и аджня как бы «обрамляют» лицо, указывая на его изначальную семантику.

Пятый элемент связывает остальные в единую систему. Мы воспринимаем не массу стихий, а целостную реальность. Именно сознание человека выполняет эту функцию. Из 4 первоэлементов оно ткет все богатство физического мира. Чакры на уровне аджни и выше уже к стихиям не сводятся, являя собой высшие миры, устроенные по иным принципам.

И действительно, разве можно подобрать более точный образ, символизирующий сознание, чем лицо? Так же, как для жидкого состояния – вода, а для плазменного – огонь, для сознания как стихии – только лицо.